Англия еще никогда не предъявляла таких притязаний на господство в Европе. Генрих V не был феодальным правителем старого типа, который ради своих классовых интересов не считался с социальными и территориальными барьерами. В своих воззрениях он полностью оставался на национальных позициях: он был первым королем, обратившимся в своих письмах и посланиях домой к английскому языку; его триумфальные победы были добыты английскими войсками; его политика находила поддержку у парламента, имевшего основания претендовать на выражение мнения английского народа. Именно союз мелкопоместного дворянства и поднимающегося городского среднего класса придал в тот ранний период английскому парламенту такой характер и отвел ему такую роль, которых не знали – ни тогда, ни в будущем – ни Генеральные Штаты Франции, ни кортесы Кастилии. Генрих, а вместе с ним и вся страна, стоял на вершине мира. Сам он был наделен высочайшими качествами зрелого человека. «Ни один из когда-либо правивших монархов, – говорит Стаббс, – не удостаивался таких похвал от современных ему авторов. Он был религиозен, чист в жизни, умерен, великодушен, заботлив и при этом великолепен, милосерден, правдив и честен, сдержан в речи, осторожен в совете, благоразумен в суждениях, скромен в одежде, благороден в поступках, блестящий солдат, здравомыслящий дипломат, способный организатор, объединивший все имеющиеся в его распоряжении силы; он восстановил английский военный флот, он заложил основы нашего военного, международного и морского права. Это настоящий англичанин, обладающий всем величием своих предков Плантагенетов и не подверженный их разительным порокам».

Несмотря на то что в отдельных случаях он был способен проявить жестокость, хронисты предпочитали говорить о его великодушии и о том, что он взял себе за правило уважительно относиться к людям. В государственных делах он не опускался до уклончивых или загадочных ответов. «Это невозможно» или «Это нужно сделать» – вот характерные для него решения. Ни одного другого короля не любили подданные так, как его. В годы его правления английская армия добилась такого высокого положения, равного которому не видели последующие века.

Но за славу, как всегда, пришлось дорого заплатить. Внушительная империя Генриха V была искусственна и фальшива. Там, где потерпел неудачу Генрих II, его преемник тоже не смог победить. Возродив притязания англичан на Францию, он положил начало величайшей трагедии нашей средневековой истории. Азенкур был блистательной победой, но бесплодные, бесполезные кампании, последовавшие за ним, обесценили его моральное и военное значение, а следующий век, несчастливый и горький, бросил черную тень на героический триумф Генриха.

Благополучная жизнь Англии тех лет имела и свою печальную изнанку. Объединив страну против Франции, Генрих V настроил ее также против лоллардов. Лолларды, как мы сейчас понимаем, не только считались еретиками, но и были своего рода христианскими коммунистами. Их вождем стал в то время сэр Джон Олдкасл, известный воин. Они угрожали ни более ни менее как революцией в области веры и собственности. И именно на них обратилась вся ненависть того благочестивого века, принимавшего на веру все высказывания лоллардов. Их заявления о том, что гостия, поднимаемая на службе, всего лишь безжизненная вещь, «менее живая, чем жаба или паук», казались несказанно ужасными. Разжигала враждебность и их политика ограбления церкви. Смягчить всеобщий гнев не могла даже приверженность этих мучеников своим идеям и убеждениям. Уже в 1410 г. произошла страшная сцена, свидетелем которой стал Генрих, тогда принц Уэльский, присутствовавший при казни некоего Джона Бедби, портного из Вурстершира. Генрих предложил ему полное прощение, если он отречется от своих взглядов. Бедби отказался. Хворост подожгли, но жалобные стоны жертвы подали принцу надежду, что несчастного еще можно обратить к истине. Он приказал потушить огонь и снова попытался уговорить Бедби, обещая ему жизнь, свободу и даже деньги, если тот отступится от заблуждений. Но портной с неодолимой стойкостью призвал палачей делать свое дело и был сожжен на глазах у зрителей, дивившихся как милосердию Генриха, так и твердости религиозных принципов казненного. Джон Олдкасл, который после неудачной попытки восстания в 1414 г. бежал в горы Херефордшира, был в конце концов схвачен и также предан смерти. Все эти ужасы наводили страх на тот далекий век, и Генрих, будучи королем мира, оставался при этом одним из его рабов. Ничуть не преуменьшая личную доблесть и благородство короля, мы все же отметим, что гонения на лоллардов наносят вред его репутации.