Сам Чингисхан питал особое почтение к божеству, которое восседало на горе Буркан-Калдун (нынешний Кентей), в верховье Онона. Когда в самом начале своей карьеры быстроногий конь спас его от меркитов, он укрылся от погони как раз на этой горе. Поэтому, как только предоставлялась возможность, он восходил на гору, сняв по монгольскому обычаю шапку и набросив пояс себе на плечи, девять раз преклоняя колени и выпивая ритуальную чашу кумыса. Позже, перед началом большой войны с Цзиньской империей, он еще раз совершил паломничество на гору Буркан-Калдун. Затем, накануне кампании, он три дня не выходил из своего шатра, оставаясь наедине с Духом, а в это время люди вокруг громко взывали: «Тенгри! Тенгри!» На четвертый день великий хан вышел и объявил народу, что Вечный Тенгри обещал ему победу.

С этой древней анимистской религией с культом горных вершин и рек связаны следующие обычаи: взойти на вершину священной горы, чтобы быть ближе в Тенгри, и просить его о милости, сняв шапку и набросив пояс на плечи в знак покорности, прятаться, когда гремит гром, т. е. когда Тенгри гневается, не грязнить водные источники, ибо в них тоже обитают духи, не мыть в них тело и не стирать одежду, чему вначале немало удивлялись мусульмане, придерживающиеся обычая омовения.

Надо отметить, что из суеверного страха перед Небом и магическими формулами монголы старались не ссориться не только со своими шаманами, но и с другими возможными представителями божества – с несторианскими священниками, которые жили среди кераитов и онгутов, с буддийскими монахами уйгуров и киданей, с таоистскими магами Китая, тибетскими ламами, миссионерами-францисканцами, мусульманскими муллами. Чингисхан даже освободил их от всех налогов и поборов, ибо они испрашивали у Неба счастья для императора. Так всеобщее суеверное беспокойство порождало всеобщую терпимость. Потомки Чингисхана стали нетерпимыми только тогда, когда перестали быть суеверными.

После падения уйгуров в 840 г. империя степей практически ушла в небытие. Чингисхан, провозгласив себя верховным ханом «всех, кто живет в войлочных шатрах», заявил, что эта старая империя, которой поочередно владели предки тюрков (хунны), затем предки монголов (жужани и эфталиты), затем снова тюрки (уйгуры), окончательно восстановлена под властью монголов.

И тюрки, и монголы составили новую монгольскую нацию (монгольский улус), и отныне под именем монголов в историю вошли и победители, и побежденные, кераиты, найманы и борджигины, и под этим именем они прославили себя. В связи с чем в «Сокровенном сказании» написано: «Чингисхан отселе провозгласил единое имя монголов. Все предводители различных родов и племен становятся вассалами монгольского хана и приобретают имя „монгол“». Другими словами, имя «монгол» отныне распространялось на все племена, объединенные под скипетром Чингисхана. Чингисидские монголы иногда называли себя «синие монголы», так же как когда-то «синими тюрками» назывались древние тюрки. В данном случае эпитет «синий» означает Небо (Тенгри), полномочными представителями и посланниками которого на Земле считали себя каганы тюрков, затем великие ханы-чингисиды. Известно также, что монголов ошибочно называли «татарами» и что они яро протестовали по этому поводу в беседах с западными путешественниками XIII в.

Итак, у империи есть глава. Есть территория. Есть орда – народ-войско. Ей нужен свод законов, обязательных для всех.

На курултае 1206 г. обнародована Яса, точнее ее первая редакция, представляющая собой приведенные в порядок древние законы тюрко-монголов. В самом деле, на протяжении многих веков существовала деловая практика, целая система обычаев, юридических традиций, дающих правовые основы обществу кочевников. Эти неписаные законы более или менее соответствовали занятиям племен и отдельных людей: определяя иерархию, собственность, религиозные обряды, свободы, они скрепляли права рода, защищали средства к существованию скотоводов, клеймили святотатство и регулировали отношения между людьми.