Я ответил: „Есть две причины: первая в том, что ты – султан вселенной, правитель Мира, и я не думаю, что со времен сотворения Мира до сегодняшнего дня был властитель, подобный тебе. Я не из тех, кто рассуждает на темы, не зная их сути, потому что я – специалист и говорю тебе следующее: ученые всех времен признавали, что большинство народов, составляющих человеческий род, делятся на две группы: арабы и тюрки. Тебе известно, какова власть арабов, когда они объединены религией Пророка. Что касается тюрков, ни один царь на Земле не может сравниться с их царем (здесь Ибн Халдун имеет в виду Темура) – ни Хосров, ни Цезарь, ни Александр, ни Навуходоносор. Хосров был правитель персов и их царь, но какая большая разница между персами и тюрками! Цезарь и Александр были цари греков, и опять же, какая большая разница между греками и тюрками! Что касается Навуходоносора, он был правитель вавилонян и набатеян, но какая разница между ними и тюрками! В этом убедительное доказательство могущества этого царя. Вторая причина, которая заставила меня ждать этой встречи, в том, чтобы рассказать о предсказаниях святых мусульман в Магребе“. И я рассказал ему все.

Тогда он сказал: „Я вижу, что ты назвал Навуходоносора вместе с Хосровом, Цезарем и Александром, хотя он был ниже их; это были великие цари, а он – всего лишь из персидских генералов, точно так же, как я всего лишь представитель монарха. Что касается самого царя, – он перед тобой“. С этими словами он указал на группу людей за его спиной, среди которых должен был находиться тот, о ком он говорил: его приемный сын Сатылмыш (Темур женился на его матери, когда она овдовела). Но ему объяснили, что тот ушел.

Тогда он снова повернулся ко мне и спросил: „К какому народу принадлежал Навуходоносор?“ Я ответил: „Нет единого мнения на сей предмет. Некоторые считают, что он был набатеянин, т. е. последний царь Вавилона, другие называют его одним из первых персов“.

Он сказал: „Это значит, что он – потомок Мануджира“ (один из первых персидских царей эпохи Моисея). Я ответил: „Да, говорят и такое“. Он продолжал: „А мы тоже родственники Мануджира по матери“. Я обратил внимание переводчика на эти слова и сказал: „Это еще одна причина желать сегодняшней встречи“.

Тогда царь сказал мне: „Какое из этих двух мнений о происхождении Навуходоносора наиболее правдиво, по-твоему?“ „То, что он был одним из первых царей Вавилона“, – ответил я. Но он настаивал, что ему больше нравится другое. Я заметил: „Рассмотрим мнение Ат-Табари, так как он – историк, хранитель традиций, и никакое мнение не может изменить его точку зрения“. „Что мне до мнения Табари“, – возразил он и велел переводчику достать историю арабов и персов, чтобы подробнее изучить этот вопрос. Я ответил: „Что до меня, я на стороне Табари“. На этом дискуссия закончилась.

Ему доложили, что ворота города открылись и через них вышли судьи и знатные люди города выразить ему верность, надеясь, что Темур сохранит им жизнь.

Затем его вынесли из шатра, по причине раны в колене, и усадили на коня. Взяв в руки поводья, он сел прямо в седле, а музыканты заиграли на своих инструментах так громко, что задрожал воздух.

Он поехал к Дамаску и остановился у могилы Маужата около ворот Джабия.

Там он спешился, чтобы дать прибывшим аудиенцию. Судьи и знатные горожане были ему представлены, я также присоединился к ним. Он выслушал их, затем дал им знак уйти, сказав шаху Малику, своему помощнику, чтобы им дали почетные туники, подтверждающие их полномочия. Мне было велено остаться.

Он позвал приближенных эмиров, отвечающих за строительство. Они привели с собой руководителей строительных бригад и инженеров и стали обсуждать, можно ли взять город, если повернуть воду, текущую по крепостному рву. Они долго обсуждали этот вопрос, потом удалились.

Я тоже пошел домой, который находился в городе, получив на это разрешение. Я закрылся у себя и начал работать над описанием Магреба, как велел мне Темур. Я писал его несколько дней, а когда передал ему текст, он приказал секретарю перевести его на тюркский язык.

Потом он предпринял активную осаду крепости и приказал подготовить катапульты, пушки, заряженные сырой нефтью, балласты и орудия для пробивания стен. За несколько дней было установлено 60 катапульт и других орудий. Осада пошла еще активнее, и сооружения крепости были разрушены со всех сторон. Наконец защитники города, среди которых были люди, служившие египетскому султану, попросили мира. Темур помиловал их, а когда их привели к нему, город был уничтожен полностью.

Что касается жителей, он забрал у них серебряные слитки, а также все ценное имущество и шатры, которые бросил султан Египта. Потом он разрешил войскам грабить дома жителей, из которых вынесли всю утварь и все пожитки. Не имеющие ценности предметы и посуда были сожжены, огонь добрался до стен домов, стоявших на мощных бревнах. Пожар бушевал до тех пор, пока не загорелась большая мечеть: пламя достигло крыши, свинец расплавился, потолок и стены обрушились. Это было ужасное деяние, но все в руках Аллаха: он поступает с нами так, как захочет, и все решает в своем царстве согласно своей воле.