Сохранились воспоминания многих мужей Греции о том, что представляло собой тогдашнее просвещение. Перикл заметил, что он посещал мусическую школу до 16 лет. «Мусический» у греков означало – «относящийся к Музам». Потом он, будучи правителем, стал заботиться не только о том, чтобы изображения Муз и Аполлона стояли в школах и им молились перед началом занятий, но и о том, чтобы школы воспитывали в своих стенах достойных, умных и свободных людей. Вождь демоса всегда старался следовать однажды услышанному им совету: «Помни, Перикл, что ты управляешь афинянами, свободными людьми». Платон говорил, что «ни одну науку не следует изучать рабски». Этого же требовали философы от тех, кто посвятил себя учению. «С умом и образование, и воспитание приносят пользу, а без ума – вред», – говорил Сократ.

Греки и римляне прекрасно понимали: от того, как будет воспитана молодежь, зависит и будущее страны… Это видно при прочтении «Законов» и «Республики» Платона, «Политики» Аристотеля, сочинения Плутарха «О воспитании детей» или Ксенофонтовой «Киропедии» («Воспитание Кира»). Греки, обожавшие состязания, сравнивали процесс обучения с тренировкой и укрощением животного. Поэтому на вопрос, какая разница между людьми образованными и необразованными, философ Аристипп остроумно сказал: «Точно такая же, как между лошадьми объезженными и необъезженными». Но в познаниях надо чувствовать меру, четко уметь очертить круг интересов. Человеку, громко хваставшемуся обширными знаниями, Аристипп как-то сказал: «Оттого что человек очень много ест, он не становится здоровее, чем тот, который довольствуется только необходимым: точно так же и ученый – это не тот, кто много читает, а тот, кто читает с пользою». Вообще-то умственная лень считалась у древних самым наипозорнейшим явлением. Пробелы в образовании и культуре не прощались никому (особенно общественным фигурам, чья глупость у всех на виду). Цицерон в трактате «О природе богов», возражая Эпикуру, в полемическом запале ставит тому в вину его слабую школьную подготовку: «А сам он (Эпикур), между прочим, хвалился, …что не имел никакого учителя. Да если бы он и не предупреждал, я бы мог легко в это поверить, словно владельцу плохо построенного здания, который хвалится, что он обошелся без зодчего. Не пахнет от Эпикура ни Академией, ни Ликеем, не чувствуется в нем даже школьного образования». Правда, бывали и такие учителя, что обучали молодежь, как лучше стать хорошим приспособленцем. В одной из поэм герой Амфиарай, расставаясь с сыном, говорит ему: «Дитя мое, вдохновляйся примером осьминожки и умей приспособляться к нравам тех, к кому ты пойдешь; под какой бы то ни было формой, но всегда являйся похожим на тех людей, среди которых тебе придется жить». Хотя эта черта выражает не особенность национального характера, а скорее свойство определенного человеческого типа.

Педагогическая сценка. Учитель с детьми

Что же касается учителей, то и тут можно говорить о двух самых распространенных типах учителей, хотя их было, конечно, гораздо больше. Квинтилиан описал их в главе «Нравы и обязанности учителя». Один тип учителя – гневливый, едкий, нетерпеливый, суровый, скорый на бранные и обидные слова, зачастую и на расправу. Другой – полная ему противоположность – снисходительный, мягкий, не бранящий ученика за ошибки, нередко льстящий ученикам и родителям в глаза и за глаза. О таких Тацит писал: «Они привлекают к себе учеников не строгостью дисциплины, не дарованиями, проверенными на опыте, а заискиваньем, лестью и низкопоклонством». Ювенал также писал об учителях, нравственный и интеллектуальный уровень которых был очень низок. Можно сказать с уверенностью, что в Греции были те и другие. О мудрых и способных учителях говорил Квинтилиан. Таких же достойных мужей (почтенных, любящих свою работу) вспоминал и Авл Геллий. Плиний Младший писал об учительском мире, который и сам хорошо знал, как о прекрасных людях: «Нет людей искреннее, проще и лучше». Они бесконечно преданы своей нелегкой профессии. Надо сказать: жизнь основной массы учителей и тогда была нелегкой.