Римский раб Андрокоп, брошенный пьвам

Эти примеры, приводимые А. Валлоном, показывают, сколь разительно в дальнейшем изменился Рим. Новый дух увлек римлян на путь цивилизации, явил и вкус к роскоши, привычку к безделью и, как следствие, желание иметь больше рабов. То было время с 200 г. до н. э. по II век.

Делакруа. Данте и Вергилий в аду

Путешествие по рабовладельческому Риму напомнит нам путь Данте и Вергилия по аду. Повинуясь дикому инстинкту народа, алчного до земли и добычи, римляне времен поздней Республики, тем более Империи, не нуждались в оправдании завоеваний. Ливий считал естественным, что народ, «происходящий от Марса», покорял себе другие народы, и даже советовал им покорно сносить римскую власть. Но уже при Августе Вергилий, напоминая согражданам, что их назначение – владычествовать над народами (tu regere imperio populos, Romane, memento), придавал владычеству моральное назначение – водворять мир и щадить покоренных (parcere subjectis). Идея римского мира (pax romana) становится девизом римского владычества. Эту идею возвеличивает Плиний, прославляет Плутарх, называя Рим «якорем, который навсегда приютил в гавани мир, долго обуреваемый и блуждавший без кормчего». И греческий моралист, сравнивая власть Рима с цементом, увидел величайшее значение Рима в том, что тот смог организовать человеческое общество среди ожесточенной борьбы людей и народов. Этой же идее «римского мира» дал официальное выражение и император Траян в надписи на Храме, воздвигнутом им на Евфрате, когда до этой реки была вновь отодвинута граница Римской империи.

Ранее уже говорилось о том, что рабство было явлением, общим для Древнего мира. Эллинская мысль до IV в. до н. э. не сомневалась в том, что рабство – абсолютно необходимый и законный общественный институт. Аристофан, предлагавший в комедийной форме самую радикальную реформу социально-экономического строя (Eccl, 651–652), тем не

Рабыня и раб пред фараоном

менее считал уместным весь труд земледельцев возложить на рабов. Ксенофонт (De vect., IV, 17) полагал, что лучшим средством для процветания афинского полиса было бы приобретение общественных рабов, числом по три на каждого гражданина. Аристотель, также не оставивший без внимания вопроса о рабах (Polit., I, 2), не выказал тени сомнения в необходимости рабства. Поэты и художники мало уделяли внимания рабам, обычно показывая их лишь как второстепенные, малозначительные фигуры, совершенно лишенные индивидуальной характеристики. Так, например, Аристофан нередко выводит на сцену рабов, но они выступают, чтобы лишь способствовать раскрытию основной идеи автора; иной же раз под маской рабов у Аристофана скрываются даже видные политические деятели Афин. Идеал раба в изображении Еврипида – лишенный индивидуальных черт, хороший слуга, всецело преданный своему господину. Тот же характер имеют и изображения рабов в искусстве периода классики, где совсем нередки фигуры домашних прислужников на надгробных рельефах и краснофигурных вазах. В облике персонажей выступает только их подчиненное положение, а иногда еще и их плохие манеры. Скажем, так представлен раб-педагог на килике (сосуд для питья вина) вазописца Дуриса со сценой из школьной жизни. В отличие от чинно держащихся учителей и учеников этот раб расселся, скрестив ноги, что, согласно свидетельству Аристофана (Nub., 983), считалось признаком дурного тона.