Характер принца, взошедшего на английский трон и ставшего хозяином Нормандии, Анжу, Турени и Мена, претендентом на Бретань и наследником королевы Элеоноры Аквитанской, был уже хорошо известен. Ричард воплощал в себе те достойные восхищения добродетели, которые люди приписывают льву, но зверя, в натуре которого сочетались бы противоречивые качества, присущие Иоанну, наверное, не существует в природе. Безжалостность закаленного воина соединялась в нем с ловкостью и изощренностью ученика Макиавелли. Хотя время от времени он давал волю ярости и гневу и тогда «глаза его метали огонь и лицо приобретало злое выражение», его жестокости были тщательно продуманы и претворялись в жизнь холодным, нечеловеческим умом. Монахи-хронисты подчеркивали его бессердечие, жадность, злобу, вероломство и похоть. Но есть и другие свидетельства, показывающие, что он часто бывал рассудительным, всегда проявлял незаурядные способности, а иногда даже щедрость. Он обладал оригинальным и пытливым складом ума и до конца жизни ценил свою библиотеку. В нем бурная энергия Плантагенетов проявилась настолько сильно, что он был неуравновешен и безудержен.

Иоанн Безземельный

Один французский писатель, правда, попытался прикрыть его моральные уродства мантией безумия, но знакомство с его действиями показывает, что Иоанн был одарен глубокой сообразительностью, терпением и изобретательностью, а также непоколебимым упорством, которое он проявил, стремясь до самого последнего дыхания удержаться на троне. Те трудности, с которыми он столкнулся и которые успешно преодолел, заслуживают рассудительного и внимательного изучения. Более того, если принять во внимание все обстоятельства, то понимаешь, что британский народ и англоязычный мир гораздо большим обязан порокам Иоанна, чем добродетелям его предшественников, потому как именно союз многих сил, созданный против него, фактически привел к появлению самого знаменитого документа, фиксирующего наши права и свободы и ставшего важной вехой английской конституции.

Хотя Ричард и объявил Иоанна королем, по вопросу о наследовании престола существовало две точки зрения. Жоффруа, его старший брат, оставил после себя сына Артура, принца Бретани. Принимая это во внимание, можно было считать, что внук Генриха II, представитель старшей ветви, имел преимущественное перед Иоанном право по закону о первонаследстве. Уильям Маршал поставил этот вопрос перед архиепископом Кентерберийским, но оба, как архиепископ, так и первый министр, высказались в пользу Иоанна. Королева Элеонора приняла сторону сына, не поддержав внука, мать которого она никогда не любила. Англия приняла восшествие на трон Иоанна без каких-либо возражений. Однако во французских провинциях преобладало другое мнение. Бретань выступила за Артура. Король Франции и верхушка французского общества считали, что спор из-за наследования идет на пользу интересам их страны. Те, кто поддерживал Ричарда в его борьбе с отцом и Иоанна в соперничестве с Ричардом, находили логичным поддержать теперь Артура против Иоанна. Кроме того, непочтение, выказанное Иоанном в отношении церкви при решении государственных вопросов, оскорбило ее. Из-за его легкомыслия самое начало его правления ознаменовалось дурным предзнаменованием. Когда в Руане ему вручили символическое копье герцогов Нормандских, он повернулся с каким-то шутливым замечанием к сопровождающим его придворным и выронил оружие на землю.

С восшествием на престол Иоанна в северных провинциях Франции стало явно заметным ощущение единения друг с другом и с французским королевством; в то же время по эту сторону пролива английские бароны все больше склонялись к идеям островной ограниченности и даже национализма. Связи с континентом слабели вместе с разделением титулов и уделов в Англии и Нормандии между различными ветвями англо-нормандских семей. Более того, растущая мощь королевской власти и великолепие французского двора в конце XII века служили мощным магнитом, притягивавшим французских вассалов Иоанна к Парижу. Новому королю Иоанну в еще большей степени, чем его предшественникам, приходилось вести борьбу за свои владения на континенте. В Англии он сталкивался с нарастающим сопротивлением налоговому гнету, без которого решить эту задачу было невозможно. В проповеди по случаю коронации архиепископ, как говорят, упомянул, что английская монархия по сути своей выборная, а не наследственная. Если преемственность нормандской династии и англосаксонских королей, включая Эдуарда Исповедника, было принято уважать, то в пользу этого можно привести немало хороших примеров, включая Альфреда Великого. Если архиепископ высказался именно в этом смысле, то, несомненно, сделал это с полного согласия Иоанна. Но принцип выбора монарха среди лиц королевской крови ни в коей мере не ослаблял притязаний Артура в тех областях, где его хотели видеть своим господином.