Их мастерство и их таланты нам достаточно известны, особенно их вкусы. Подвергшись китаизации, они сделались меценатами, а Китай обязан вэям, т. е. табгачам, многими выдающимися творениями.

Для захоронения своих принцев восточные тюркюты приглашали китайских художников, которые делали росписи в усыпальницах и мавзолеях, их единственных архитектурных сооружениях. К сожалению, от этих произведений почти ничего не осталось, кроме развалин, в которых сохранились стелы с надписями, статуи и балбалы. Последние представляют собой бесформенные монолиты с изображениями убитых врагов; эти сооружения стояли в триумфальных аллеях, и их было великое множество: например, не менее двухсот семидесяти в мавзолее Мугань-кагана.

Статуи, которые встречаются во всех степях и которые мы называем «каменные бабы», хотя они изображают людей обоих полов, ничего общего с балбалами не имеют, но их довольно часто путают специалисты. Высотой от 0,55 до 2 м, иногда достигают 2,85 м, они изображают вооруженных людей, сидящих или, реже, стоящих, с кубком в правой руке, прижатой к груди. Именно эти статуи служили прототипом условного образа исламского принца, который начиная с II в. запечатлевался в бронзе и слоновой кости.

У самых отсталых племен письменность неизвестна. Зато она рано появилась у тюркютов. Самым древним документом является надпись в Бугуте – правый приток Селенги – обнаруженная в 1956 г. и исследованная в 1972 г. Она не датирована, но, по всей очевидности, восходит к 581 г. Подобно всем тюркютским (а затем уйгурским) надписям она сделана на стеле, стоящей вертикально на спине черепахи – образ мира в китайской космогонии, а китайцы заимствовали его у ведической Индии. Текст выполнен рукой мастера не по-тюркски, а по-согдийски, на трех сторонах и содержит 29 строк высотой 1,2 м с пробелами и выбоинами; на четвертой стороне имеется текст на санскрите. Надписи на тюркском языке – более поздние. Самая древняя (?) посвящена Тонюкуком Баину Цокто и относится примерно к 715 г. (?) На несколько лет позже появились надписи, посвященные братьям-императорам Бильге-кагану и Кюльтегину, датированные 732 и 735 гг., все вместе они носят название «орхонских надписей». Стелы, на которых они выполнены, имеют высоту 3,75 м и содержат, кроме тюркских текстов с большими одинаковыми отрывками, китайские надписи. Остальные тексты того же времени имеют меньшее значение. Все они вырезаны на камне буквами или знаками (которые ошибочно считаются руническими), хорошо соответствующими языку, и имеют явно арамейское происхождение (пришли к тюркам через парфянский язык): заимствованы у согдийцев около VI в. Они были расшифрованы почти сразу после того, как их обнаружили Томсен и Радлов, которые работали порознь (1896 г.). Тексты составлены неудачно, хотя и с неплохими эпическими и поэтическими пассажами, которые делают их настоящей литературой; они содержат краткие сведения о религиозных ритуалах, социальной организации, политической идеологии и повествуют о военных кампаниях и биографиях. Эти тексты составляют основу любого тюркологического исследования.

Поговорим о религии тюрков и их изначальной тяге к универсальным или мировым религиям.

Культурные контакты тюрков с различными народами и влияние, оказанное на первых, не придают религии, которую они исповедуют, оригинальности, и здесь мы находим мало ранее неизвестных фактов. Даже шаманизм, магически-религиозная практика, ставящая целью войти в экстаз, чтобы осуществить космическое путешествие с помощью «добрых» духов, которые воюют со «злыми» (и те, и другие зооморфны), известный с доисторических времен и считающийся специфическим сибирским и верхнеазиатским феноменом, не представляет собой ничего исключительного. Что касается религии, которая стоит намного выше шаманизма и противостоит ему, если магия вообще противостоит религии, ее нельзя назвать монолитной. Основанная на фундаментальных принципах и определенном видении мира, она варьируется от региона к региону, от эпохи к эпохе в зависимости от исповедующих ее социальных классов. В конечном счете она представляется не чем иным, как мистикой.