Боэций перевел на латинский язык сочинения Аристотеля и Порфирия, произведения Евклида и Никомаха. Теодорих придерживался христианского вероучения, хотя и арианского духа. Отец Боэция, Флавий Маенлий, был консулом в Риме в 487 г. при германском наемнике Одоакре, который и лишил власти Ромула, последнего официального римского императора. Рано оставшись сиротой, Боэций был усыновлен знатным патрицием Симмахом, консулом, главой сената, префектом города Рима. Затем он женился на его дочери. Выходец из аристократического рода Анициев (среди них много консулов, два императора и даже папа) Боэций получил блестящее образование, видимо, обучаясь в школах Рима, Равенны (прямых указаний нет). Главным источником его знаний была его домашняя библиотека, где собраны были книги многих выдающихся умов ойкумены и о которой позже он с грустью вспоминал в тюрьме, работая над «Утешением философией»… Знаменательно, что сей блестящий ум, принадлежавший к семейству, которое было в родстве с византийским императором, станет и первым министром при дворе короля Теодориха.

Кассиодор (сенатор, консуляр) долгие годы вел переписку Теодориха. Будучи начальником консулярии, он составил собрание посланий короля, куда вошли и письма к Боэцию. В одном из них король просит его подобрать кифареда. В другом – просит сделать для бургундского короля водяные часы. В частности, в одном из писем говорится: «Нам известно, что искусства, которыми обычно занимаются несведущие, ты испил в самом источнике наук. Ведь ты вошел в школы афинян, находясь далеко от них, и таким образом к хорам плащеносцев ты присоединил тогу, чтобы учение греков сделать наукой римской… Ты передал потомкам Ромула все лучшее, что даровали миру наследники Кекропса. Благодаря твоим переводам музыкант Пифагор и астроном Птолемей читаются на языке италийцев; арифметик Никомах и геометр Евклид воспринимаются на авзонийском наречии; теолог Платон и логик Аристотель рассуждают между собой на языке Квирина. Да и механика Архимеда ты вернул сицилийцам в латинском обличии… Всех их ты сделал ясными посредством слов, понятными – посредством точной речи, так что если бы они могли сравнить свои творения с твоими, то, возможно, предпочли бы твое». О талантах Боэция свидетельствует и то, что им написаны трактаты по арифметике, геометрии, астрономии, музыке.

Церковь Св. Аполлинария в Равенне

Взгляд на музыку как важнейшую часть системы знаний был распространен в античном обществе. Эрудит Марк Теренций Варрон считал, что музыка должна изучаться наряду с геометрией, астрономией, арифметикой и философией. Цицерон ставил ее в один ряд с геометрией и грамматикой, а Элий Спартиан – с грамматикой, риторикой, геометрией, живописью. Фабий Квинтилиан (I в. н. э.) указывал в своем трактате на важную роль музыки в воспитании и образовании ораторов. В его «Музыкальном установлении» Боэций рассматривает «науку» и «искусство» – disciplina и ars – как взаимодополняющие друг друга понятия. В одном из фрагментов хроники, относящейся к началу VI в., сказано, что Боэций написал книгу о Святой Троице, несколько глав по догматике и книгу против Нестория. Он сочинил буколическую поэму, а в диалектике и математических науках был столь силен, что, по мнению иных, был равен или даже превосходил древних авторов.

Вовсе неудивительно, что такой универсальный ученый, каким был Боэций, стал светочем мысли для королевского двора остготов, а затем уже и мостиком от античности к последующей эпохе («учителем Средневековья»). Позже по его наставлениям будут учиться студенты Оксфорда и в XVII в. Он полагал, что математика подготавливает ум к занятиям философии, науки наук. Философию он называл «своей кормилицей». Сегодня мы ее можем в лучшем случае назвать «утешением». В работах Боэция содержится и мысль о том, что «истины веры должны быть подкреплены доказательствами разума». Такой подход был очень важен в ту эпоху, когда вера стала всё более претендовать на роль «госпожи мыслящего мира». Пренебрегающий знанием человек, говорил он, попадает сразу же в трясину незнания. И там его начинают терзать «дикие страсти», что, подобно гарпиям, раздирают на части его натуру. Боэций большое значение придавал и фортуне, видя в ней не только великую богиню, но и мировую силу, посредством которой организуется миропорядок. Он пишет, что Фортуна может стать жестокой к тиранам, ранее устрашавшим народы, но милостива к тому, кто был повержен, хотя чаще всего она равнодушна и холодна. «Она не слышит несчастных и равнодушна к рыданиям, смеется над стенаниями, которые сама же и вызывает». Боэций не сомневался в том, что мир разумен и гармонично устроен, видимо, даже не представляя себе, сколь пророческими окажутся его же слова об игре Фортуны. Тем более что он занимал такой важный пост, как пост министра финансов (комита священных щедрот) Остготского королевства. Жизнь внесла коррективы.