Во второй половине XVI в. Османская феодальная империя раскинулась на трех материках: от Будапешта и Северной Таврии до северного побережья Африки, от Багдада и Тебриза до границ Марокко.

Сулейман I был не только великим полководцем, властелином меча, какими до него были его отец и дед, именно он поднял тюркскую цивилизацию, происходившую из племенных, номадических и религиозных корней, до ее пика.

Первым законодателем империи был Мехмед Завоеватель, и на заложенном Завоевателем фундаменте развернул свою деятельность Сулейман.

Сулейман стремился не создавать новую правовую структуру, а осовременил старую, приводя законы в целом в соответствие с новыми условиями новых времен и необъятно разросшейся империи. Он делал это, продолжая опираться на два главных устоя османского правления: на институт государственного управления – секулярное и исполнительное учреждение; и на мусульманский институт – религиозное и законодательное учреждение. Объединенные под «крышей» абсолютной власти султана, они представляли с точки зрения их различных функций приблизительный эквивалент западного разграничения между церковью и государством.

Османская правящая элита, армия и администрация, имели гетерогенный космополитический характер. Одним из первых хадиев Стамбула был француз, большинство визирей и других сановников Порты были по своему происхождению греками, славянами или албанцами. При Сулеймане I из девяти великих визирей – восемь были тюркизированны, т. е. славяне, принявшие ислам. Из славяноязычных мусульман состоял основной костяк армии; они же составляли самый заметный элемент при дворе и османском правительстве. В силу космополитического характера в османском обществе и государстве господствовал национальный нигилизм. Единство османского общества, как целостной системы, поддерживалось исключительно исламом и основывалось на его фундаментальной противоположности социально-экономической модели Европы эпохи Возрождения. Культ арабского языка – языка Корана и Божественного Откровения, процветал во всех провинциях империи. Перед ним преклонялись, внимали его звукам с благоговейным трепетом паладинов. На арабском алфавите писались названия кораблей, изречения на личном и памятном оружии. Девизы, лозунги и другие надписи на боевых знаменах османских полков также писались только на арабском. На нем читались молитвы и рециатации из Корана. Осуществление мусульманского судопроизводства было попросту невозможно без знания арабского алфавита и языка. Арабы гордились тем, что арабский язык – самое дорогое и любимое наследие после ислама – оставался духовным языком тюрков. В Эдирне и Стамбуле тонкости арабского литературного языка знали нередко лучше и полнее, чем в иных арабских провинциях. Во всей Османской империи непререкаемым авторитетом пользовались медресе Каира и Мекки.

Институт управления состоял наряду с султаном и его семьей из чиновников его двора, руководящих работников его правительства, постоянной армии и большого числа молодых людей, которых готовили к службе в одном или другом из вышеупомянутых мест. Они были почти исключительно людьми или сыновьями людей, рожденных родителями христианского происхождения, и, таким образом, рабами султана. Но самое удивительное, что они были горды тем, что могли оказать: «Я являюсь рабом Великого господина».

Параллельно этой управленческой структуре существовал институт мусульманства, состоявший только из лиц, рожденных мусульманами. Судьи и юристы, богословы, священники, профессора – они составляли в качестве хранителей традиций и исполнителей священного закона ислама, улемов, то сословие ученых мужей, которое несло ответственность за поддержание всей структуры просвещения, религии и закона на всей территории империи.

Османская империя, захватив территории, которые в начале века были преимущественно христианскими, с тех пор необычайно расширила свои просторы благодаря широким завоеваниям в Азии, включая такие города былого исламского халифата, как Дамаск, Багдад, Каир, наряду с протекторатом над священными городами Меккой и Мединой. Четыре пятых всего населения империи – которое к концу правления Сулеймана насчитывало пятнадцать миллионов человек и состояло из представителей двадцати одной национальности, находившихся под управлением двадцати одного правительства, – были теперь жителями азиатской ее части.

Сулейман одновременно был покровителем исламского мира, защитником его веры и защитником, истолкователем и исполнителем его священного закона. Весь мусульманский мир смотрел на Сулеймана, и тот проявил себя в полной мере законодателем.

Сулейман поручил подготовку свода законов обладавшему глубокими знаниями судье мулле Ибрагиму из Алеппо. Получившийся в результате его трудов кодекс, причудливо названный им из-за океанических размеров последнего «Мултека-уль-усер», «Слияние морей», оставался реально действующим вплоть до законодательных реформ двадцатого столетия.

Введенная Сулейманом система налогообложения охватывала практически все стороны человеческой деятельности.