Главным врагом империи по-прежнему оставалась Испания. Нынешней костью раздора между ними был Тунис, который турки отвоевали в ходе кипрской кампании только для того, чтобы вновь в августе 1572 г. уступить его испанской эскадре под командованием дона Хуана Австрийского, который восстановил на троне династию Хафсидов.

На следующий год Кылыч-паша вернулся для штурма с таким же большим флотом, какой был под Лепанто. Раз и навсегда он взял Тунис. По прошествии всего лишь трех лет после поражения османов при Лепанто корсарский адмирал привел в Золотой Рог победоносный флот.

Тунис вновь был освобожден от испанцев. Падение Туниса означало окончательную утрату испанцами Северной Африки.

Вместе с Алжиром и Триполи Тунис превратился в османскую провинцию, помогавшую в наступавшие века поддерживать определенную степень власти турок над этими неуправляемыми пиратскими государствами Берберского побережья.

Данная ситуация также предопределила мирный договор, по которому Венеция официально уступила Кипр, готовая поступить подобным образом, поскольку мир настаивал на возобновлении торговли с территориями османов. Когда венецианский министр зондировал позицию великого визиря относительно перспектив урегулирования, Соколлу ответил: «Имеется большая разница между вашей и нашей потерей. Отвоевав у нас Кипр, мы отрубили одну из ваших рук; нанеся поражение нашему флоту, вы всего-навсего сбрили нашу бороду; отрубленная рука снова не отрастет, но сбритая борода вырастет более густой, чем была раньше».

Христиане, несмотря на громогласные заявления о согласованных планах закрепить значительное преимущество на море, оказались настолько подчиненными собственным противоречиям и конфликтам, что тем самым свели великую победу в Лепанто к нулю.

Поражение под Лепанто с точки зрения престижа османов было поворотным пунктом, поскольку турок, державший Европу в плену страха со времен захвата им Константинополя более века тому назад, впервые был увиден как человек, которого можно победить. Но с точки зрения могущества империя Османов оценивалась по-прежнему высоко. Ее материальные ресурсы не имели себе равных, ее практическое мастерство не пострадало, она вышла из поражения жизнеспособной. Благодаря руководству Соколлу и несмотря на бездарность Селима, империя оставалась в настоящем, как и в прошлом, и еще примерно на двадцать лет вперед фактически единой, что касалось морального духа, энергичности поступков, решительности в политике и мобильности в ее реализации. Османская империя была все еще связанной воедино исламской державой, которая вполне могла бы явить пример ее врагам в христианском мире.

Вскоре после захвата Туниса Селим II, в результате последней выпивки в одиночестве, внезапно умер. Соколлу обеспечил мирное восхождение на трон его сына Мурада III (1574–1595 гг.), хотя последний практически сразу ограничил эффективную власть Соколлу.

Начал Мурад свое правление с убийства пятерых братьев, но это было делом обычным при вхождении во власть.

В характере Мурада было немало отталкивающих черт, но особенно отвратительны были алчность и похотливость. Султан требовал услуг двух или трех любовниц в одну ночь. Это удвоило цену девушек на рынке рабынь в Стамбуле и позволило ему наплодить более сотни детей.

Вплоть до смерти Сулеймана государственная казна размещалась в Семибашенном замке, в одной из башен которого находилось золото, в другой – серебро, в третьей – золотая и серебряная посуда и драгоценные камни, в четвертой – ценные реликвии старины, в пятой – такого же рода предметы из Ирана и Египта, тогда как шестая башня служила арсеналом, а в седьмой хранились государственные архивы. Селим II перевел все, что сохранилось после дорогостоящих войн, в свою частную казну, и Семибашенный замок стал преимущественно тюрьмой. Но Мурад III пошел еще дальше. Он построил специальное хранилище с тройными запорами для казны и спал над ним на протяжении всего срока своего правления. Оно открывалось только четыре раза в год, чтобы принять свежий груз сокровищ, который обычно оценивался в миллионы дукатов.

Мурад любил до маниакального состояния женщин и золото, и эти, скажем, слабости в полной мере использовались его приближенными. Преобладающее влияние на султана оказывала венецианка Софийе Баффо. Несмотря на явную провокацию со стороны венецианских судовладельцев, венецианская султанша отговорила Мурада от нападения на ее родную республику Святого Марка; и на самом деле Венеция добилась от Блистательной Порты возобновления капитуляций и других торговых привилегий.