Есть еще одна версия, которая, как нам представляется, ближе к истине. Будучи сильны в науках и искусствах, члены ордена пифагорейцев вскоре заняли все места в управлении полисом. Вначале это устраивало тех, кто пользовался их знаниями. Затем, переняв кое-какие знания, аборигены решили, что им не нужны вчерашние учителя. У них – «своя национальная гордость». Возник конфликт, в основе которого, как это часто случается, лежали властные, материальные и экономические интересы. Раздражало людей и то, что члены ордена общались только между собой, что было вызвано более высоким уровнем знаний и развития. Хотя нельзя, конечно, исключать и того, что вскоре пифагорейцы превратились в своего рода замкнутую касту. А это, будь ты пифагореец, коммунист или капиталист – все равно плохо для согласия. Ямвлих пишет, что народ потребовал, чтобы «все граждане имели право участвовать в органах власти и в народном собрании, а высшие должностные лица давали бы отчет тем, кто избран по жребию из всего народа». Пифагорейцы контролю стали препятствовать. Противники этим воспользовались. При этом дело не обошлось без фальшивок, интриг, науськиваний толп. Конец пифагорейцев, как видим, печален.

Краснофигурная пелика из Камироса

И все же учение Пифагора надолго пережило его время. Пифагор стал символом научного знания. У него не только учатся, но ему стараются подражать. В каком-то смысле слова Пифагор для ряда поколений стал учителем и богом одновременно. Это от него пошла традиция «Священного Слова Пифагорейцев» («Молитва от Пифагора»), стихотворное изложение его учения, которое легло в основу «Золотых Стихов Пифагорейцев». В этих стихах содержатся напутствия, «путевка в жизнь»:

Юноша, горних богов почитай,

подчиняясь закону.

Попусту клятв не давай. Чти героев

преславных и бойся

Гнева божеств, что живут на земле

и в глубинах подземных.

Сердцем к родителям льни и родни

не чурайся, а другом

Сделай того, кто в себе сочетает

отвагу и доблесть.

Сдержанной речи внимай и деяньям,

идущим на пользу.

Другу ошибку прости, если он

оступился случайно;

Будь, сколь возможно, терпим,

ибо долг и возможность – соседи.

Также запомни: пора научиться

обуздывать страсти:

Тягу к обжорству и сну непомерную,

плотскую похоть,

Приступы гнева. И знай, что

постыдный поступок

Навряд ли вес потеряет, коль ты

на сообщников часть

Переложишь. Будь осторожен

в словах и на деле.

Суди справедливо: строже себя,

чем других.

Не желай невозможного, зная,

что неизбежен конец

И от смерти никто не спасется.

Помни: за прибылью вслед и

утрата придет…

Труд доведя до конца, ты охватишь

открывшимся зреньем

Связи бессмертных богов и людей,

чьи дороги конечны,

Знаньем наполнишься: что преходяще,

а что – неизменно.

Вечную сущность узришь во всеобщем

единстве природы…

Выдающееся место занял в истории греческой философии Гераклит Эфесский, родившийся в Эфесе между 540 и 530 годами до н.э. и умерший примерно в 470 году до н.э. Жизнь сына благородных родителей (архонта базилевса) из Эфеса пришлась на эпоху политического заката Ионии. Хотя он имел право на сан «царя» (будучи старшим в роде эфесских кодридов), он отказался от прав и привилегий в пользу брата. Это был сложнейший период истории Греции (Марафонская битва, борьба демократии и аристократии и т.д.). Учился он у Ксенофана, а также у самого себя. Молва рисует его гордым и высокомерным, но это не так. Просто, глядя на людей, он говорил: «Один для меня – десять тысяч, если он наилучший» (наилучший, а не наиважнейший). Наблюдая за поступками и нравами людской толпы, Гераклит подчеркивал, что в ней «много дурных, мало хороших», или буквально: «Многие – плохи, немногие – хороши». Его оценки толпы, ее идеологии и психологии, и ныне актуальны. Он прав, говоря, что большинство пользуется готовыми мнениями, не вырабатывая собственного взгляда на положение вещей. Однако оно убеждено, что думает, и принимает решения, которые ему не принадлежат. В действительности же массой движет лишь инстинкт насыщения («толпа же насыщается подобно скоту»). К сожалению, он почему-то не пожелал исправлять взгляды и законы эфесцев, когда они его попросили об этом. Диоген Лаэртский пишет, что он предпочел играть в бабки с мальчишками, удалившись в храм Артемиды. Гераклит не простил согражданам того, что те изгнали старую власть, при которой им, кстати говоря, жилось гораздо лучше. Потому он прямо и заявил им: «Чему дивитесь, негодяи? разве не лучше так играть, чем управлять в вашем государстве?» Это было жестоко, но честно. И еще более зло добавлял: «Поделом бы эфесцам, чтобы взрослые у них все передохли, а город оставили недоросткам, ибо выгнали они Гермодора, лучшего меж них…»