Во многом благодаря Сципиону Рим пришел к периоду длительного прочного господства (на протяжении последующих пятисот лет). Поэтому часто говорят о великом триумфе Сципиона Африканского, чья роль в истории превосходит роль и значение Александра Македонского. Сравнивая эти две фигуры, историк отмечал: «Достижения Александра, быть может, превышали сципионовские по масштабу – на самом деле не так уж сильно, ибо если Александр установил империю от Дуная до Инда, которая развалилась после его смерти, то Сципион построил для Рима империю, которая простиралась от Атлантики до Черного моря и гор Тавра, – империю, которая выстояла и выросла. И там, где Александр строил на фундаменте, заложенном Филиппом, Сципион вышел на сцену в момент, когда самый фундамент римской власти в Италии был потрясен чужеземным врагом». Фигура Сципиона на многих производила впечатление, подобное явлению величественного, бессмертного божества. Говорят, что одной из причин было то, что с тех пор как он облекся в тогу, стал политиком, не было дня, чтобы он не ходил на Капитолий (когда был в Риме) и не сидел там долгое время в одиночестве и безмолвии, словно беседуя с богами. Что же до клеветы, сопутствующей великим, вспомним одну историю. Завистники Сципиона, среди которых главной фигурой был «ревнитель старины» Катон, как-то устроили над ним судилище, требуя отчета о деньгах, что якобы получил брат Сципиона от царя Антиоха. В тот день сам Сципион явился на суд и заявил народу Рима: «Я вспоминаю, квириты, что сегодня тот день, в который я победил пунийца Ганнибала, смертельного врага нашего государства… Я одержал вам эту победу и заключил мир, на который не было никакой надежды. Так не будем же неблагодарны к богам. Я думаю, оставим этого бездельника (и клеветника. – В. М. ) и пойдем прямо на Капитолий и воздадим благодарность Юпитеру Всеблагому и Величайшему». Сказав так, он повернулся и спокойно ушел. И вся толпа, все собрание в восторге пошло за ним. А нам подумалось: придет час, и потомки ведь спросят вас: «Те, кого вы клеймите, победили в великой войне, а вы, что сделали вы? Жили подачками с богатых столов вчерашних побежденных?»

Ж.-О.-Д. Энгр. Сон Оссиана

Многие видели в нем бога… По этой причине поэт Энний, его друг, поместил Публия Африканского «не только в храм, но на небо», поместил смертного на небо вместе с Энеем, Ромулом, Геркулесом, сказав, что Геркулес почитается в числе богов, как Сципион, Публий Африкан-ский. Другой римлянин, Цицерон, закончил свою книгу «Государство» видением Сципиона, который предстает в «Сне Сципиона» (по аналогии со сном Энния). Сципион говорит: «Итак, если ты захочешь смотреть ввысь и обозревать эти обители и вечное жилище, то не прислушивайся к толкам черни и не связывай осуществления своих надежд с наградами, получаемыми от людей; сама доблесть, достоинствами своими, должна тебя увлекать на путь истинной славы; что говорят о тебе другие, о том пусть думают они сами; говорить они во всяком случае будут. Однако все их толки ограничены тесными пределами тех стран, которые ты видишь, и никогда не бывают долговечными, к кому бы они ни относились; они оказываются похороненными со смертью людей, а от забвения потомками гаснут». И далее тот же Сципион говорит слушателю, который готов трудиться во имя славы его родины: «Да, дерзай и запомни: не ты смертен, а твое тело. Ибо ты не то, что передает твой образ; нет, разум каждого – это и есть человек, а не тот внешний вид его, на который возможно указать пальцем. Знай же, ты – бог, коль скоро бог – тот, кто живет, кто чувствует, кто помнит, кто предвидит, кто повелевает, управляет и движет телом, которое ему дано, так же, как этим вот миром движет высшее божество». Бренным же нашим телом движет жизненный дух.

Сципион Эмилиан, внук Публия Африканского и наследник его великой славы, приехав в Африку, идя по стопам деда, также увидел сон, когда к нему с небес спускается сам Сципион, ставший богом. Они вместе взмывают ввысь, туда, где музыка сфер, гармония вселенной, где сияют лучи славы и слышится неземная музыка. «Сон Сципиона» произвел неизгладимое художественное воздействие на умы потомков: Макробий его комментировал, Данте ему подражал, Петрарка перелагал в «Африке», Боттичелли рисовал, а Энгр копировал («Сон Оссиана»). Писатель Гофман, прочтя ребенком это произведение, вспоминал: «Я, помню, убегал иной раз в светлые лунные ночи из дому и прислушивался, не донесет ли ветер до меня отголоска тех чудных звуков». Так Сципион в сознании всех последующих веков остался как «житель звездного неба, небренной земли».