Персидский конный и пеший воин

Как известно, в 480 году до н. э. огромная армия Ксеркса вторглась в Грецию. Вот как описывали историки ее состав: «Необозримые полчища неотвратимо надвигались на Элладу. Шли, разделившись на племена, каждое племя в своей одежде, со своим оружием. Персы в длинных штанах, в мягких войлочных шапках, в чешуйчатых панцирях, с плетеными щитами, с короткими копьями, с акинаком на правом бедре. Киссии в митрах – повязках, концы которых свисали у них по обе стороны лица. Чернобородые ассирийцы в льняных панцирях, в медных, искусно сплетенных шлемах, со щитами, копьями и деревянными палицами с железными шишками на конце. Стройные длиннобровые бактрийцы с тростниковыми луками и короткими бактрийскими копьями. Арабы из оазиса Дисоф в длинных, высоко подобранных бурнусах, с луком за правым плечом. Мелкокудрявые ливийские эфиопы в львиных и барсовых шкурах, с луками из пальмовых ветвей, с маленькими камышовыми стрелами и копьями, у которых острия были сделаны из рога антилопы. Смуглые индийцы в белых хлопковых одеждах и вместе с ними восточные эфиопы. Эти носили на себе лошадиные шкуры, снятые целиком, над ушами у них торчали лошадиные уши, а лошадиная грива развевалась на затылке, как султан. Узкоглазые саки, скифское племя, в островерхих шапках, с луками, кинжалами и сагариссами – обоюдоострыми боевыми секирами. Ливийцы в кожаных одеждах и пафлагонцы в плетеных шлемах и сапогах, доходящих почти до колена. Фракийцы в лисьих шапках и ярких одеждах, с дротиками, кинжалами и пращами… Арии, каспии, хорасмии, согдийцы и все другие бесчисленные азиатские племена». Все это огромное войско, собравшее более пятидесяти народов, представляло собой громадную массу, которую, разумеется, нужно было все время кормить и поить. Цифры численности персов всеми приводятся разные. По словам того же Геродота, всего людей, так или иначе связанных с армией Ксеркса, насчитывалось более пяти миллионов. Другие же говорят о двухмиллионной армии. Звучит просто невероятно.

Лучник в восточном костюме. Конец VI в. до н. э.

Вряд ли эти огромные цифры соответствуют действительности, особенно если учесть относительно малое число греков, встречавших войска персов. В любом случае движение чудовищной армады представляло страшную угрозу. Мифические драконы, требовавшие себе постоянных жертв, – это невинные агнцы по сравнению с драконами армии. Приведу только один пример. Когда в Аканте Ксеркс заставил местных жителей устроить грандиозное пиршество для его армии, те вынуждены были доставить все съестные припасы не только из окрестных обителей, но и закупить в отдаленных районах. Солдатам накрывали столы прямо на земле, на открытом воздухе, а для Ксеркса и знати построили огромный шатер. Туда снесли роскошную мебель, уставили столы золотой и серебряной посудой, взятой у местных жителей. Все, что наживали люди десятилетиями, оказалось на столах и на земле. Все, словно саранча, пожрало войско завоевателей. Ужасные поборы разорили народ… Те, кто избежал насильной вербовки, покинули свои дома и ушли прочь, иные из них навсегда. Ксеркс оставил после себя вконец разоренную и обезлюдевшую страну. Мы не говорим уже о такой «мелочи», как принесение жертвы богам по окончании возведения моста. Персы схватили 9 юношей и 9 девушек из местных жителей: по приказу великого царя их закопали заживо на глазах у всего войска.

Греки, не имея тогда возможности биться на суше с превосходящими силами, встретили врага на море, в проливе у острова Саламин, куда они эвакуировали граждан из Афин. В ожесточенном сражении полководец греков Фемистокл разбил флот Ксеркса, которым руководил брат царя, Ариомен. Персы потеряли в том бою 200 кораблей, греки всего – 40 триер. Ксеркс тогда сказал Артемисии, своей даме-адмиралу, правительнице Галикарнаса (кстати, заодно и бабушке Геродота): «Мужчины стали для меня женщинами, а женщины – мужчинами». Смысл этого понятен тем, кто знает: сказана фраза после поражения от греков в морском сражении. Ксеркс этими словами хотел выразить свое глубокое возмущение поведением мужчин его войска. «Для Ксеркса Саламин стал личной трагедией, – отмечает историк. – Он надеялся демонстрацией силы внушить грекам благоговейный страх, и то, как он, по рассказам, реагировал на провал, казнив финикийского адмирала, тем самым заставив отвернуться от него финикийских союзников, показывает его слабость и невысокий интеллект. После поражения он вернулся в Персеполь и, насколько нам известно, никогда больше не покидал Персию. Великий человек сумел бы понять, что в монолитной системе обширные территории, приобретенные завоеваниями, нельзя удерживать и бесконечно расширять».