Рассмотрим Туркестан под властью дома Чагатая. Остановимся подробнее на истории Чагатайского ханства, поскольку именно территории этого ханства станут в последующем ядром Великой Тюркской империи Амира Темура, именно земли Мавераннахра будут колыбелью высокого Ренессанса тюркской культуры.

Как было сказано выше, Чагатай получил в наследство бассейн Иссык-Куля, реки Или к юго-востоку от озера Балхаш и степные районы на реках Чу и Талас. Его зимний и летний лагери находились в долине Или. Был и второй лагерь под Алмалыком. Ему подчинялись Кашгария и Мавераннахр. Однако следует отметить, что Уйгурия, страна уйгуров Бешбалыка (Ку-Ченг), Турфана (Кара-Ходжа) и Куча, которая начиная с 1260 г. оказалась под непосредственной властью чагатаидов, до этого подчинялась великим ханам Каракорума. Кстати, некоторое время мавераннахрские города Бухара и Самарканд также управлялись из Каракорума, ставки великого хана.

Ханство Чагатая – это бывшее царство каракитайских гурханов, в котором монгольское владычество над тюркской страной привело к образованию царства Туркестан. Однако так же, как в свое время гурханы, а еще раньше, в VII в., ханы западных тюрков, чагатаиды не собирались превращать свое владычество в настоящее государство по понятиям китайцев и персов. Для этого у них не было исторических предпосылок. В Китае и Иране их сородичи из дома Хубилая или дома Хулагу встретились с тысячелетними традициями цивилизованных империй, со славным прошлым административных основ яменов и диванов и использовали это наследие. Здесь они становились «сыновьями Неба» и султанами. Они идентифицировали себя с древними государствами в их географических, исторических и культурных границах. Но ничего подобного не произошло с сыновьями Чагатая. Центром их царства с нечеткими контурами оставались не столичные города, а степные просторы. Им не приходило в голову обосноваться в Кашгаре или Хотане, в оазисах Тарима, а замкнутое пространство садов было слишком тесным для их стад и конницы; тем более они не поселились среди таджиков и тюрков Бухары и Самарканда, в этих плотнонаселенных городах, где мусульманский фанатизм и кипучая социальная жизнь претили их духу кочевничества. Намного дольше, чем их родичи в других улусах, они совершенно не воспринимали городскую жизнь, ее преимущества и ее удобства. Так, Бурак-хан, не задумываясь, приказал разграбить и Бухару, и Самарканд – подумать только: разграбить свои собственные города! – просто для того, чтобы собрать припасы для армии. Дело не в том, что они сопротивлялись окружающей среде в большей степени, чем хубилаиды, ставшие китайцами, или хулагуиды, превратившиеся в персов. Они жили в тюркской стране, они тюркизировались до такой степени, что их именем стали называть местный язык – чагатайский тюркский.

Между буддийско-несторианской культурой уйгуров Бешбалыка и арабо-персидской культурой Бухары и Самарканда дом Чагатая оставался как бы на перепутье, не зная, что выбрать. Конечно, в самом начале он, как раньше и сам Чингисхан, подвергся уйгурскому влиянию, влиянию старых тюрко-монголов, приверженцев Будды или несторианского креста. Затем чагатаиды исламизировались, но чисто по-монгольски, без фанатизма, без литературной основы, и правоверные мусульмане Самарканда считали их наполовину язычниками, а кампании Амира Темура на их земли принимали характер священной исламской войны.

Чагатай, основатель ханства, управлявший им с 1227 по 1242 г., представлял собой тип старого монгола. Чингисхан воспитал его в духе Ясы, соблюдения кодекса и дисциплины; он всю свою жизнь следил за соблюдением монгольских законов. Однажды он обогнал верхом своего младшего брата Угэдея, когда тот был уже великим ханом, на следующий день он попросил у него прощения за свой проступок. У него не было ни тени зависти к брату, потому что так решил отец. По тем же причинам, царствуя над мусульманским населением, он довольно враждебно относился к исламу, потому что омовение и способ забоя скота, согласно предписаниям Корана, противоречили монгольским обычаям. Тем не менее один из его министров был мусульманином. Впрочем, и Чингисхан поручал администрацию и сбор налогов в мавераннахрских городах, в Бухаре, Самарканде и т. д. тоже мусульманину Махмуду Ялавачу. Чагатай сначала снял Махмуда, но поскольку тот подчинялся непосредственно Угэдею, тогдашнему великому хану, он признал свою оплошность и восстановил Ялавача на прежнем посту. После Махмуда его сын, Масуд Ялавач, продолжал управлять от имени великого хана городами Мавераннахра, а также, по мнению Бартольда, и остальными «цивилизованными провинциями» Чагатая вплоть до китайской границы. В таком качестве Масуд участвовал в курултае 1246 г., где были подтверждены его полномочия. В 1238–1239 гг. в Бухаре началось мусульманское народное движение, направленное одновременно против правящих классов и против монгольской администрации. Масуд подавил его и в то же время сумел уберечь город от монгольских репрессий.