Иван Грозный бросил против Сибири войско во главе с казачьим атаманов Ермаком (1579 г.). Со своей стороны, Кучум доверил командование войсками, состоявшими из тюрко-монгольских воинов, вотяков и вогулов, своему племяннику Мухаммеду Кули, который занял оборону в укрепленном лагере в устье Тобола под горой Чуваше на подступах к Сибири. В 1581 г. русские при помощи аркебузов захватили этот лагерь и заняли Сибирь, откуда бежал Кучум.

Между тем, старый Кучум продолжал «партизанскую» войну. В 1584 г. он захватил Ермака врасплох на острове Иртыша. Атаман утонул, спасаясь бегством, его спутники были перебиты, и Кучум снова занял Сибирь.

Русским пришлось отвоевывать ханство пядь за пядью, оставляя по мере своего продвижения военные колонии в Тюмени (1586 г.), Тобольске (1587 г.), Томске. Кучум, побежденный в последнем сражении ни Оби (20 августа 1598 г.), бежал к ногайцам, где был убит (1600 г.). Его долгое сопротивление стало последним лучом славы в истории чингисидов северных лесов.

Государственные образования кочевников были достаточно шатким и рыхлым союзом племен, объединявшихся в случае грозящей опасности или во время военных походов. Племена сохраняли свою самостоятельность, их союзы не отличались стабильностью и распадались столь же быстро, как и заключались. Чингисхан положил конец этой подвижной и постоянно менявшейся форме политического объединения кочевников. Преследуемые Чингисханом цели – единение тюрко-монгольских племен и установление порядка в стране, отвечающее потребностям и устремлениям народа в период внутреннего раскола, распрей и племенных войн, – были достигнуты.

Историки того времени весьма наглядно сопоставляют условия жизни тюрко-монголов до возвышения Чингисхана с экономическим подъемом государства к концу его жизни: «Раньше, – писал Джувейни, – они носили одежду из шкур собак и сусликов и ели их мясо. Теперешний мир стал раем для этого народа». Однако высока была цена этого экономического взлета: тюрко-монголы заплатили за него большой кровью. Тем не менее, правомерен вопрос – как стало возможным, что маленький, отсталый, бедный народ охотников и скотоводов смог победить сильные и развитые государства Азии с их неисчерпаемыми человеческими ресурсами?

Успех тюрко-монгольской экспансии был результатом комбинации многих разнородных факторов и мотивов, варьирующихся от жадности воинов по захвату богатых трофеев до более конструктивного торгового империализма монгольских правителей и грандиозной концепции универсальной империи.

Именно имперская идея стала отличительной чертой ведущего тюрко-монголов вперед духа завоевания, победившего примитивную ментальность феодализированного родового общества.

Природа императорской власти четко выражена в письмах первых великих ханов к правителям Запада, и состояла она из трех основных элементов тюрко-монгольской концепции: Бог (Небо) – Чингисхан (данный Небом) – правящий император; тюрко-монгольская нация метафизически связана с Чингисханом, как ее основателем. Это – промежуточное звено между Небом и правящим императором. Тюрко-монгольская империя, в понимании ее лидеров, была инструментом Бога для установления порядка на Земле.

Каковы же истоки тюрко-монгольской имперской идеи? Очевидно, что она не была изобретением Чингисхана, хотя он стал ее главным носителем и символом. Он сформулировал понятие, выросшее в его окружении, т. е. среди элиты монгольских родовых вождей, в особенности рода борджигин и группы родов, («кости»), ветвью которой он был – понятие Неба (Вечного Голубого Неба) как защитника скотоводческих наций, что являлось базисной верой тюрко-монгольских народов.

Еще один корень тюрко-монгольской имперской формулы обнаруживается в исторических традициях бывших кочевых империй в Монголии и Центральной Азии как тюркских, так и иранских. Важным каналом проникновения иранских политических идей в тюрко-монгольскую среду были уйгуры, в особенности после того как они осели в Восточном Туркестане вблизи провинции Согдиана с ее древней культурой.

Более значимый источник монгольской идеи нужно искать в китайской политической мысли. Можно сказать, что монгольская идея божественного источника имперской власти базировалась на древних традициях и знакомстве с более близкими по времени политическими понятиями, превалировавшими при дворе Кидан и Цзинь. Из этого огромного мыслительного резервуара монгольские родовые вожди конца XII в. извлекли свои принципы действия, и в этой интеллектуальной среде вырос молодой Тэмуджин, чтобы в конечном итоге стать Чингисханом.