Греки, «породившие» науку и философию, заложившие основы рационального отношения к жизни и природе, конечно же, не могли обойти стороной и систему экономических отношений. Важную роль в жизни социума приобретал фактор наследственности, ну и, разумеется, богатства и семейного достатка. Уже тогда на эти обстоятельства обращали внимание как мужчины, так и женщины (последние – в особенности). Дело в том, что со временем сам греческий брак изменился. Все чаще он становился браком по расчету. Греки любили деньги. Да и кто их не любит?! Материальные соображения выдвигались на первый план. Блох отмечает, что брак становился все чаще «необходимым злом», а вот заключение брака по взаимной склонности, ввиду замкнутой жизни дозамужних девушек, наблюдалось все реже. Правило же составляли денежные браки и подходящие браки по расчету. Последствием такого порядка вещей стала почти полная подчиненность женщины в семье, отстранение ее от всех мужских интересов и, как неизбежное следствие, отстранение и самих мужчин от своих жен. Кроме того, как выразился Антисфен из Афин (450—360 гг. до н.э.): «Красивая жена – общее достояние, некрасивая – наказание мужа». Хотя понятно, не всем же дамам быть писаными красавицами. Большая их часть были обычными, рядовыми, ничем особо замечательным не выделяющимся существами. Поэтому показателен стих византийского поэта и историка Агафия, названный им «Жалобы женщин»:

Юношам легче живется на свете,

чем нам, горемычным,

Женщинам, кротким душой.

Нет недостатка у них

В сверстниках верных, которым

они в откровенной беседе

Могут тревоги свои, боли души

поверять,

Или устраивать игры, дающие

сердцу утеху,

Или, гуляя, глаза красками

тешить картин.

Нам же нельзя и на свет поглядеть,

но должны мы скрываться

Вечно под кровом жилищ,

жертвы унылых забот.

Легионер на посту

Впрочем, и честные порой «давали слабинку». О такой благонамеренной супруге из Эфеса повествует одна история, которую рассказывает Петроний… Жила-была в Эфесе матрона, отличавшаяся столь великой скромностью, что даже из соседних стран ехали посмотреть на нее. Приезжали и дивились, надо же, какая верная жена! Но вот случилось так, что ее муж умер. Не удовольствовавшись принятым обычаем бить себя в обнаженную грудь и провожать покойника с распущенными волосами, убитая горем женщина последовала за ним в могилу. Когда тело мужа поместили в подземелье, она осталась его там охранять, день и ночь проливая слезы. Горе ее убивало. И тогда вдова решила уморить себя голодом, ибо не видела смысла жизни без мужа. Ни родные, ни близкие, как ни старались, не могли отклонить ее от такого решения. Все плакали, но что они могли сделать. Пять дней и ночей сидела несчастная женщина в гробнице при тусклом свете лампады, рядом с ней ее верная служанка. В городе только и разговоров было что про вдову, которая так сильно любит своего покойного мужа. Все сошлись на том, что раньше никому не пришлось видеть и слышать ничего подобного – такой верной любви! Тут произошло событие, косвенным образом повлиявшее на дальнейшую судьбу женщины. Правитель области повелел распять несколько разбойников неподалеку от места, где был захоронен ее муж.

Возле крестов с разбойниками поставили на стражу солдата. Вечером тот заметил свет среди памятников, услышал стоны несчастной вдовы. Заинтригованный солдат поспешил разузнать, что это там происходит. Он спустился в сей склеп и онемел от испуга, увидев красивую молодую женщину, что, подобно призраку, склонилась над гробом. Расспросив служанку, он понял суть происходящего. Тогда он принес в склеп свой скромный обед и принялся убеждать женщину в том, что будет лучше для нее, если она перестанет так убиваться и немного покушает. Женщина, слушая его увещевания, только еще сильнее причитала, царапала свою грудь, вырывала волосы и осыпала ими мужа-покойника. Но солдат не привык отступать. Он вновь и вновь уговаривал бедняжку вкусить пищи. Он и сам выпил рюмку-другую, и закусил, говоря, что лучшей трапезы у него еще не было (судя по всему, он не принадлежал к породе тех, кого зовут «стойкий оловянный солдатик»). Первой тут не выдержала служанка. Она сама выпила вина, немного поела, сразу же оживилась и стала увещевать уже свою госпожу. «Что пользы в том, если ты умрешь голодной смертью? Что это тебе даст? Не лучше ли насладиться благами жизни, пока она в нас?» Вдова, которая к тому времени так проголодалась, что у нее тряслись от голода ноги и подсасывало во всех местах, наконец склонилась к уговорам и стала есть с превеликим удовольствием.