Вновь обратимся к «Запискам», где Бабур об этом событии рассказывает со свойственной ему иронией: «Во время смерти Султан-Хусейн-мирзы из принцев присутствовали Бадиуз-Земан-мирза и Музаффар-Хусейн-мирза. Так как любимым сыном был Музаффар-мирза, а полновластным беком был его воспитатель Мухаммед-Бурундук, барлас, то и ближайшее окружение питало большее расположение к Музаффар-мирзе. Вследствие этого Бадиуз-Земан-мирза, колеблясь, имел в мыслях не приезжать к смертному ложу отца, но сами Музаффар-мирза и Мухаммед-бек, севши на коней, поехали, рассеяли сомнения Бадиуз-Земан-мирзы и привезли его. Тело Султан-Хусейн-мирзы привезли в Герат и, поднявши его с царственными церемониями, похоронили в построенном им медресе. При этом присутствовал также и Зуннун-бек. Мухаммед-Бурундук-бек, Зуннун-бек и еще оставшееся от Султан-Хусейна-мирзы окружение и бывшие с этими мирзами беки, собравшись на совет, с общего согласия посадили с Бадиуз-Земан-мирзой Музаффр-Хусейна на трон Герата. При дворе Бадиуз-Земан-мирзы полновластным беком стал Зуннун-бек, а при дворе Музаффар-мирзы – Мухаммед-Бурундук-бек; от имени Бадиуз-Земан-мирзы правителем города был поставлен Шейх-Али, а со стороны Музаффар-мирзы – Бусунт. Это было удивительное дело! От века никогда неслыханное, чтобы на царстве было два царя. Получилось все в противоречии со смыслом слов шейха Саади в его «Гулистане»: «Десять дервишей спят под одним паласом, а два царя не уживаются вместе в целом поясе земли».

Когда весть о смерти Султан-Хусейна дошла до Шейбани-хана, он направил в Герат, преемникам, посла с письмом, в котором писал, что когда-то «их отцы жили во всегдашнем согласии и дружбе с его высоким домом, соблюдали по отношению к нему все обязательства повиновения, соответственно чему надлежит и Бадиуз-Земан-мирзе и Музаффар-Зусейн-мирзе поступать согласно поведению их предков, закрыть двери вражды к нему, Шейбани-хану, и не стараться идти по открытой дороге уклонения от этого, чтобы территория их государства осталась мирной и цветущей и их подданные, кои суть вещей, отданные им на попечение творцом всех тварей, не стали бы растоптанными копытами коней победоносных узбекских войск».

Разумеется, братья поняли подтекст послания и немедля стали готовить войска к отражению узбекского натиска. В это время пришло известие о том, что Шейбани-хан начал осаду Балха, к которой город, как оказалось, не был готов.

Лишь в начале осени 1506 г. братьям удалось подтянуть в Герат войска и выступить к Балху с большими силами. По пути к ним присоединились вассалы Хорасана и прибывший из Кабула Бабур со своими войсками. Все предвещало успех, и никто не сомневался в победе, хотя в отношении плана ближайших военных операций не было единства и каждый эмир предлагал свой план действий. Пока думали, как поступить, из Балха пришло известие, что изморенный голодом город сдался Шейбани-хану и узбеки, по образному выражению историка того времени, «начисто вымели его метлою потока и разграбления». Как только Шейбани-хан узнал, что все эмиры Хорасана, опираясь на помощь Бабура, готовятся вступить с ним в бой, незамедлительно переправил свою армию через Амударью и поспешным маршем направил ее на зимовку домой, в Мавераннахр.

Безусловно, это был прекрасный случай для противников Шейбани-хана выступить мощными объединенными силами против узбеков. Используя сильные армии, собранные под знаменами обоих принцев, им следовало продолжить поход против Шейбани и, возможно, вести войну уже на территории Мавераннахра, – это был их шанс, но они его упустили. Бабур и эмиры вернулись с войсками каждый в свое владение, а оба государя – в Герат. Одним словом, чагатайские эмиры оказались недальновидными, а стоявшие во главе их две фигуры последних темуридов – безвольными.